Немецкий курцхаар

Выведена в Германии. Основой для создания породы явились старые немецкие короткошёрстные легавые. Очень активная собака.

 

История немецкого короткошёрстного пойнтера начинается с собак, которые использовались для охоты на птиц с сетями, особенно в Средиземноморских странах, а также соколиной охоты. Через Францию, Испанию и Фландрию пойнтеры попали в немецкие поместья. Самой важной отличительной особенностью этих собак было их умение работать в стойке. После появления первого двуствольного ружья(1750) возникла потребность в пойнтере для охоты влет из-под собаки. Это было началом перехода от чистого пойнтера к универсальной подружейной собаке. Серьёзным основанием для становления и развития породы с 1897 стала «Племенная книга Немецкого Курцхаара». Принц Альберт Сольмс-Браунфельс собрал особенности породы, оценочные правила и, наконец, простые правила испытаний для охотничьей собаки.

 

Сегодня немецкая короткошёрстная легавая по-прежнему проходит через фильтр разведения, улучшения породы и испытаний. Стандарт предусматривает телосложение курцхаара, как универсальной охотничьей собаки, которое позволяет ему выполнить все требования, связанные с охотой, даже в возрасте.

 

 

 

Рабочий стандарт Немецкого курцхаара

 Перевод Андрея Мацокина 

Ход. Появившийся примерно полвека назад, современный курцхаар характеризуется как собака со средним ходом. Скорость хода не является самоцелью курцаара, но собака должна обладать способностью долго не снижать его темп в поиске. Поиск курцхаара широкий, с достаточно глубокими параллелями, покрывающий большую площадь. Голова расположена высоко, подвижна, шея визуально значительно возвышается над плечом. Задние конечности выбрасываются далеко назад слаженно и равномерно. Правильно сложенная собака скачет легко. Неровный галоп, раскачивание собаки при перемещении часто являются следствием недостатков сложения, неправильных углов сочленений или же слишком короткой шеи, которая вынуждает собаку для сохранения равновесия качать головой снизу вверх. Наконец, все в движении должно быть сбалансировано, приятно глазу и естественно. Альберто Челини, в свою очередь, уточняет: «он должен создавать впечатление наличия у него запаса скорости, который он не использует, так как это не позволит ему выполнить ту работу, которую от него требуют» и заключает: «таким образом, будем избегать бешеной скачки».

 

Положение головы. Положение, когда голова и шея образуют одну линию с корпусом, не является типичным для курцхаара, находящегося в поиске; напротив, шея у стильного курцхаара возвышается над горизонтальной линией спины, голова расположена высоко. В таком положении он прихватывает дичь на большом расстоянии, но не способен скакать слишком быстро. Двигаясь таким образом, он создает впечатление собаки, которая отлично контролирует ситуацию: он внимателен, голова подвижна, ничто не может от него ускользнуть.

 

Стойка. Когда собака вытягивает шею так, что голова, шея и тело визуально составляют одну линию, то за этим вскоре должна последовать стойка. Идеальное положение курцхаара на стойке - высоко на ногах, с высоко поставленной головой, настороженными ушами, широко раскрытыми глазами, расширенными зрачками. Лежачая стойка не

Дает возможности собаке получит высшую оценку,   предпочтение будет отдано той собаке, которая сделает стойку высоко на ногах. В Германии, на родине породы, признаются оба вида стойки: высоко на ногах и лежа.

На стойке легкая дрожь иногда охватывает все тело курцхаара, хвост слегка приподнят, дыхание замедленно. Если ведущий находится далеко позади собаки, она может повернуть голову в его направлении, после чего голова снова поворачивается в направлении дичи, как будто для указания ведущему ее точного местонахождения. На стойке собака должна быть неподвижной и может приблизиться к дичи только по команде ведущего.

 

Доминик Коволо так описывает прихватку запаха и стойку: «Если собака прихватывает запах дичи с большого расстояния, она замедляет ход, переходя на рысь, уши приподняты, шея вытянута, конечности слегка согнуты. Если собака сталкивается с дичью внезапно, она замирает, опускаясь всем телом, сгибая конечности; случается, что она становится мгновенно, как будто ее выключили. Даже сделанные в самых безнадежных позах, ее стойки прекрасны». Разумеется, следует признать, что на практике растительность, различные виды и поведение дичи часто обуславливают очень далекие от идеала стойки.

 

Подводка. У разных собак подводка может быть различной: одни подводят неторопливо, другие неудержимо. В любом случае, на подводке курцхаар должен оставаться напряженным. Тем не менее, если дичь слишком далеко отбегает, собака может продвинуться несколько метров по следу, после чего снова взять на чутье запах дичи. При взлете птицы собака должна оставаться неподвижной; иногда при взлете птицы собака ложится.

 

Описание породы Менделеевой Марины Дмитриевной

 

Все они, конечно, имеют свои особенности, но в общем напоминают своих английских собратьев, кузены, оригинального в них нет. У курцхаров много от пойнтера, но меньше страсти, имеется засоренность низовой работой. Как худшие мастера селекции, немцы не умели сохранить свои породы о засорения и вырождения, осложнив еще более свои задачи требованием универсальности. неудовлетворительных стилей с малым процентом верха среди них очень много, но зато имеется стиль верховой работы не ниже лучших пойнтеров и гордонов. стоять следует только за этот стиль; таким путем мы приобретаем великолепного спутника охотничьих масс, ценного своей легкой управляемость, дрессировкой. Такого стиля у нас очень мало; в 20-х годах его проявлял как сам "Телль" П. Граве в Москве, не бывавший на полевых испытаниях, так и часть его потомства; знаю это по внуку его, моего завода; сын "Алькора и моей "Липки" (Олимпия") "Ловкий" род. в 1935 г., обладал целиком этим стилем, но он рано погиб, и, принадлежа заядлому охотнику, на испытания не был выведен. С блокадой все эти линии кончились.

 

Описание Сабанеева Леонида Павловича

 

 

Немецкая гладкошерстная легавая

 

Как и все другие породы собак, немецкая гладкошерстная легавая в течение своего долговременного существования подвергалась сообразно условиям охоты существенным изменениям. Современная немецкая легавая не та, что была 50 лет назад, и имеет мало общего со своим прототипом.

 

Благодаря исследованиям немецких охотников за последнее двадцатилетие история этой породы изучена еще основательнее истории происхождения других немецких собак, и мы имеем возможность на основании этих, хотя довольно отрывочных, данных составить довольно ясное понятие о том, каким образом постепенно вырабатывался тип тяжелой птичьей собаки со стойкой, аккуратной, дисциплинированной, медлительной и вполне гармонирующей с своим флегматичным, рассудительным и методичным хозяином. Сами немцы признают, что она "вообще имеет большую аналогию с немцем - по поговорке "каков хозяин, такова и собака". Это философ между псами"*.

 

* См. статью R.W. в "D.Hund" 1887 года, на которую ссылается Шмидеберг в своих дополнениях (вернее, выписках) к немецкому переводу книги Веро Шо.

 

Рассматривая все имеющиеся под руками источники и факты, мы не можем не прийти к заключению, что история немецкой гладкошерстной легавой делится на четыре различных периода: средневековый, когда вырабатывалась самостоятельная порода туземных птичьих собак; французско-испанский, в течение которого французские, испанские и итальянские браки поглотили туземных; английский, ознаменовавшийся нашествием пойнтеров (и сеттеров) и в большей части европейских стран еще продолжающийся, и, наконец, немецкий, или национальный, начавшийся очень недавно, лет 20 - 25 назад, в течение которого немцы со свойственною им настойчивостью достигли своей цени и из жалких остатков уцелевших местных легавых не только реставрировали, но и усовершенствовали три породы подружейных собак - с гладкою длинною и щетинистою шерстью.

 

Подобно итальянским и отчасти французским охотникам, немецкие охотники считают свою породу гладкошерстных самою древнею и туземною расой. Эти притязания основаны на том, что, действительно, короткошерстные собаки употреблялись для первоначальной охоты на птиц при помощи сетей и соколов, едва ли не ранее длинношерстных и всегда, во все времена, были самыми многочисленными. Средневековая короткошерстная птичья собака, однако, не была настоящей легавой, так как почти не имела стойки. Мы знаем уже, что первоначальная охота на птиц производилась в Германии, как на севере России и в Сибири, при помощи остроухих лесных собак, сродных нашим лайкам, которые лаяли на лесных птиц и подманивали к берегу водяных. Но остроухая северная собака и до сего времени делится на два главных типа - длинношерстный и короткошерстный; к последнему принадлежат, например, зырянские, вогульские (22), тунгусские (23) и башкирские собаки, а также венгерские пастушьи собаки, имеющие такое же вогульское происхождение, как и сами венгры. Остроухая собака, сопутствующая саксонским лучникам VIII столетия (см. рис. 1), несомненно, имеет короткую шерсть. Бекман также говорит, что, по старинным источникам (?), собаки, употреблявшиеся для ловли куропаток и для стрельбы их из арбалета (самострела), были легкого сложения, с узкой головой и узкими ушами, добавляя, что неизвестно только, откуда они происходят - от итальянских или туземных. Очевидно, это были те же лайки, может быть, уже с загнутыми, повисшими ушами.

 

Собственно ловля дичи сетями, по всей вероятности, началась позднее стрельбы птиц из пука. Она производилась в Средней Европе довольно разнообразными способами и пользовалась одно время большим почетом. Мы знаем из истории, что император Генрих, прозванный Птицеловом (X век), был страстным любителем этой охоты. Птиц (куропаток, также уток и гусей, преимущественно линючих) загоняли при помощи собаки или прячась за ширму, имевшую форму пасущейся коровы, в сети в виде рыболовных крылен, также перевесов, или крыли наволочной сетью (тирасом).

 

После крестовых походов ловля птиц мало-помалу становится достоянием низшего сословия. Крестоносцы привозят с Востока массу соколов, ястребов и вислоухих гончих, и остроушки навсегда вытесняются последними и становятся дворными и пастушьими собаками, Для охоты с ловчими птицами употреблялись сначала исключительно самые пешие и мелкие гончие, называвшиеся в баварских узаконениях Vogelhunt, Hapichhunt, в кодексе Карла Великого - braconem parvum; к ним вскоре затем присоединились испанские длинношерстные птичьи собаки, которые, скрещиваясь с первыми, дали им стойку. Название лежачей собаки (vierligende, virlyhende, verlyhende Hunde) впервые упоминается в 1395 году. Известно, что для более верного успеха ловли птиц наволочною сетью употребляется следующий, так сказать смешанный, способ охоты: собака отыскивала дичь, а для того, чтобы птица не взлетала преждевременно, одновременно с собакой выпускали летать ястреба или сокола. Этот оригинальный метод доказывает, что тогдашние птичьи собаки почти не стояли над дичью.

 

Что средневековые птичьи собаки были на самом деле только ищейками - гончими, с примесью травильной собаки, Canis molossus, доказывается тем, что, по словам старинных писателей, их приучали отыскивать птицу, кормя головами и внутренностями куропаток. Собаки эти имели сначала желтый окрас, "как у такс", также черный и черно-пегий, и только позднее появились кофейно-пегие, несомненно от смешения с длинношерстной испанской собакой, которая сделалась известной в Германии (через Францию) гораздо ранее испанских гладкошерстных*.

Таким образом, из ищейки, скрещиваемой с мордашами и эпаньелями, постепенно вырабатывалась самостоятельная порода немецких гладкошерстных птичьих собак со стойкой. В книге "Jagdbuch" Иоста Аммона (1582) изображен дворянин, держащий на руках сокола и сопутствуемый гладкошерстной длинноухой собакой среднего роста. Бекман, воспроизводя в своей книге этот рисунок, считает эту собаку совершенно сходною с современною, но он немного увлекается: по своему внешнему виду она занимает средину между немецкой духовой собакой (Schweisshund) и немецкой легавой, но ближе к первой, чем к последней. От ищейки она отличается главным образом укороченным хвостом, который подрезывался для того, чтобы не обивался и не мешал в кустарнике и высокой траве, а также при накрывании птиц сетью вместе с собакой.

 

* Неизвестно, о каких собаках - длинношерстных или короткошерстных - говорит швейцарский натуралист Конрад Геснер (умерший в 1585 г.). По его словам, эти собаки употреблялись стрелками из малой бомбарды для подавания убитой дичи. Вероятно, они были приучены и к ее отыскиванию; одна из пород была длинношерстная, другая - короткошерстная.

Нет, однако, ничего удивительного в том, что аналогичные скрещивания приводят к почти одинаковым результатам. Во всех странах Европы тип гладкошерстной легавой формировался из смешения вислоухих гончих травильных собак и длинношерстных испанок. Очень может быть, что зарождавшаяся порода туземных легашей еще более усовершенствовалась и приобрела бы настоящую стойку, необходимую для подружейной охоты, если бы эти собаки не были, в свою очередь, заменены, вытеснены и поглощены настоящими легавыми - испанскими, итальянскими и французскими, которые выделились в породы с постоянными признаками и специальным назначением ранее немецкой и имели большей частью характерный для всего отдела бурый и буро-пегий окрас в различных оттенках.

 

Эта замена туземной породы чужестранными объясняется совершенным переворотом в охоте на птиц, произведенным изобретением дроби в конце XVI столетия, и последовавшим затем (1620 - 1630) применением кремневого замка и закрытой полки, прикрывавшей затравку, - приспособлений, дававших возможность стрелять влет. Сначала стреляли крупною дробью только сидячую, притом большую птицу, а так называемая воздушная стрельба (Luftschiessen) сделалась известною в Средней Европе позднее, чем в Италии, Испании и Франции. Hohberg в своей "Georgica curiosa" первый в числе разных диковинок рассказывает, что видел в 1638 году стрельбу влет итальянского князя Матвея Медичи, фельдмаршала австрийской армии, Вместе с этим искусством проникли в Германию и чужеземные гладкошерстные легавые с крепкою стойкою: с юга, через Австрию, итальянские, с запада - французские и с севера, через Нидерланды, - испанские. Эти породы вытеснили туземных гладкошерстных собак, частью смешались с ними*. Наибольшее влияние и распространение имели французские браки, что доказывается терминологией дрессировки и натаски, заимствованной немцами у французов, затем исторически известным рабским подражанием германских владетельных герцогов и курфюрстов обычаям французского двора. Самые клички собак давались сначала французские. Вследствие дороговизны охотничьих ружей и хороших собак стрельба влет была сначала достоянием высшего круга, и в конце XVII и в начале XVIII столетия начинают встречаться изображения легавых масляными красками, отдельные или вместе с портретами их высоких владельцев.

 

* Шмидеберг (в прибавлениях к переводу книги Веро Шо) высказывает предположение, что немецкие легавые произошли от скрещивания травильных собак с борзыми, но это мнение наивно, так как и первобытная немецкая птичья собака не имела ни одного признака борзой. Фицингер, который, несмотря на то, что был кабинетным ученым, беспристрастнее современных немецких кинологов-практиков, называет немецкую легавую Canis sagax venaticus subcaudatus и производит ее от ищейки и французской легавой; в другом месте от французской легавой и Canis molossus.

 

Но так как старонемецкие браки имеют значительно большее сходство с испанскими, чем с французскими, особенно своим мясистым складом, растянутою колодкою и плоскими ушами, то влияние испанско-нидерландских собак было несомненно, и Бекман напрасно отрицает его, придавая значение более позднейшему появлению испанских легавых, именно тех, которые были привезены в Германию в начале XIX столетия офицерами англо-германского легиона, возвратившимися из Испании. Впрочем, упомянутые отличия старонемецкого легаша от старофранцузского брака могут зависеть и от того, что в первых осталось очень много крови прежних, средневековых, птичьих собак, происшедших (подобно испанским) от лопоухих, тяжелых и брылястых ищеек и травильных собак.

 

Несомненно, что многие из старонемецких легавых имели и позднейшую примесь крови мордашей, так как отличались ростом, силою и злобностью и оказывали лесничим большие услуги при самозащите и поимке браконьеров. О подвигах немецких легашей и их внушительной наружности писалось очень много, и очень странно, что Бекман отрицает существование этой весьма распространенной в конце прошлого столетия и любимой разновидности. Он говорит ("Der Hund", Babd III, N 16), что ошибаются те, которые полагают, что немецкая легавая отличается тяжелой головой с сильно развитым затылочным гребнем, низко посаженным и невысоко поднимаемым или всегда опущенным хвостом, впалыми глазами с отвислыми красными веками, чрезвычайно развитыми брылями, слюнявостью, большим подгрудком и вывороченными наружу лапами с прибылыми пальцами...

 

Со второй половины XVIII века стрельба влет становится общедоступною, количество охотников и собак значительно увеличивается, но вместе с тем быстро уменьшается количество дичи. Смутные времена революции и наполеоновских войн много содействовали последнему результату, а также имели следствием уничтожение многих среднеевропейских охотничьих пород - борзых, парфорсных гончих и крупных травильных собак, замененных впоследствии догами, но уже в качестве комнатных и сторожевых. Редкость дичи требовала более подвижной, быстрой и нестомчивой легавой, а потому неудивительно, что с двадцатых годов все немецкие страны начинают выводняться английскими легавыми, преимущественно пойнтерами и главным образом через Ганновер, стоявший в тесных династических и торговых сношениях с Англией. В 1839 году здесь было даже основано общество, поставившее себе целью распространение английских собак и скрещивание их с местными породами. Несмотря на противодействие, оказаное некоторыми немецкими охотниками, которых особенно возмущала часто употреблявшаяся фраза "облагораживание туземных рас", так как они считали немецкую породу более древнею и благородною, чем английская, общество открыло в 1844 году свои действия почти одновременна с Берлинским обществом распространения пойнтеров. Одним из деятельнейших членов Ганноверского феpейна был известный охотничий писатель Циглер.

 

Революция 1848 года еще более способствовала смешению пород и уничтожению старонемецких легавых, которые почти всюду исчезли, заменившись так называемыми полукровными. Следующее десятилетие было посвященного выработке охотничьих законов и приведению в порядок расстроенного охотничьего хозяйства, а на собак обращалось еще очень мало внимания. Смешение туземных пород с английскими продолжалось, и казалось, что тяжелый тип старонемецкого легаша совершенно утратился. В этом не было ничего удивительного, так как преимущества тогдашних английских собак, еще не имевших скаковых ладов и бешеного поиска современных, были очевидны. В 60-х и 70-х годах в Германии основываются настоящие заводы английских легавых; из этих питомников особенное значение и наибольшее влияние на вкусы немецких охотников имел известный завод в Браунфельсе принца Сольмса.

 

Интерес к местным расам легавых возбудился только после подъема немецкого духа и развития пивного патриотизма как следствие победы над Францией и объединения Германии. Немцы вдруг открыли, что они имели и имеют много собственных пород собак, и хватились за ум. Первая специальная выставка собак, устроенная в Гамбурге в 1876 году, ясно показала, в каком пренебрежении и упадке находились эти породы. Немецкие легавые не имели даже на ней отдельного класса в пропали в массе английских собак и их вымесков. Вследствие этого в основанном тогда журнале "Der Hund" появились статьи, призывающие немецких охотников к самодеятельности, и описания достоинств и относительных признаков настоящих, т. е. старонемецких гладкошерстных легавых. Приводим вкратце содержание этих заметок.

 

Anonymus ("Der Hund", 1876, I, 38) пишет между прочим, что морда немецкой легавой не должна быть заострена и что затылочный гребень не может быть так развит, как у духовых собак. Переносье у нее слегка выпуклое, т. е. она горбоноса. Брыли большие, и собака очень слюнява... Уши средней длины, узки (?) у основания, короче, уже, чем у духовой, и без складок... Собаки имеют весьма меланхоличный вид... Имеют большую наклонность к ожирению... ищут большей частью нижним чутьем... очень любят поноску, даже в исключительных случаях приучаются подавать лисицу... Достают уток из холодной воды... Могут употребляться вместо духовой собаки для отыскивания раненого зверя. Вообще это собаки с обширными, универсальными способностями.

 

Simon ("Der Hund", 1876, I, N 23)... Немецкая легавая скорее растянута и низка на ногах, чем наоборот... Голова отличается очень сильно развитыми брылями... Переносье у глаз не суживается (как у старофранцузского брака)... Лоб и темя широки и плосковато выпуклы... Уши поставлены очень высоко, вперед и имеют широкое основание; ниспадают без складки и прикрывают только часть щеки; никогда не бывают очень длинны, а только средней величины и внизу слегка заострены... Окрас темно-кофейный или белый с кофейным крапом (у вертимбергских и баварских легавых или кофейными отметинами (у дармштадтских). Считает темно-бурый окрас признаком породистое; и, а красноватый и желтый - признаком помеси с гончими и духовыми собаками (и пойнтерами); черные и черно-пегие легавые тоже нечистокровны. Симон признает, что немецкая легавая в поле и болоте не может сравниться с пойнтером и сеттером, но настаивает на том, что немецкому охотнику необходима собака "на все руки".

 

R. W. ("Der Hund", 1877) обращает внимание на горбоносость и слюнявость старонемецкой легавой, на высокий постанов ушей и на то, что они одинаково широки вверху и внизу, плотно прилегают к щекам без складки и в вытянутом виде достигают оконечности носа... Взгляд меланхоличный... Шея сравнительно очень сильная, но скорее длинная, чем короткая, особенно мускулистая у затылка. Считает типичным окрасом темнокофейный и светло-желтый (половый). Указывает на то, что в Нижней Австрии была совершенно черная порода, очень сходная по признакам со станонемецкою, но отличающаяся очень загнутым хвостом. Признает, что в общем немецкие легаши были некрасивы и производили невыгодное впечатление, чем и объясняет вытеснение их английскими. В Богемии, по словам автора, также были тяжелые легавые, бурые с белыми пятнами и крапинами, но они перевелись вследствие помесей. Считает старинных гладкошерстных легавых собственно лесными собаками, плохо работающими в поле и особенно пригодными для лесничих, очень умными и понятливыми, но крайне медленно развивающимися, почему надо учить их поздно.

 

В 1878 году общество любителей легавых "Hector", желая определить, несколько уцелели немецкие породы, и собрать возможно большее число лучших, отборных их представителей, открыло выставку и Берлине. Хотя цель и не была достигнута, но выставка имела ту пользу, что любители и заводчики собак перезнакомились между собою и могли сговориться в том, каких типов им следует держаться. Любители английских собак, в особенности заводчики, продолжали, из самолюбия и отстаивая свои материальные интересы, выхвалять преимущества английских легавых и противодействовать реставрации немецких, считая последних непригодными для охоты и даже вовсе исчезнувшими. Огромное влияние на возбуждение интереса к немецким породам охотничьих собак и на их восстановление имели рисунки художников Шперлинга и в особенности Бекмана, дававших, так сказать, модели типов, которых следовало придерживаться немецким охотникам. Первые рисунки Бекмана относятся еще к сороковым годам; кроме того, маститый художник-охотник содействовал пропаганде своими статьями. Когда на Франкфуртской выставке, последовавшей за берлинскою, появилось много настолько разнотипных гладкошерстных легавых, что пришлось делить их на несколько групп, Бекман сделал попытку ("Der Hund" , 1878, Bd. III) выработать отличительные признаки этих разновидностей. Именно он отличал следующие 4 формы.

 

1) Северогерманская разновидность: среднего роста и выше среднего, сильного, но неуклюжего сложения, с короткою, почти прямою спиной, малопокатым крестцом и длинным, толстым, постепенно утончающимся хвостом. Подгрудка нет. Голова не очень тяжелы, губы не слюнявы, морда слегка горбоносая, не суживающаяся у глаз, с небольшим переломом; глаза без красноты в углах век; уши широкие, тонкие, одетые тонкою и редкою шерстью, внизу тупо закругленные, не длинные, высоко поставленные и без складок. Окрас белый с большими бурыми отметинами или же крапинами. Волос толстый, гладкий. Представителем этой разновидности Бекман считает Гектора I лесничего Гессе.

 

2) Вторая разновидность меньше ростом, короче, выше на ногах и легче сложена. Голова легче, морда острее, губы (брыли) менее развиты; уши не широкие и тонкие. Волос очень тонкий и густой, снизу хвоста несколько удлиненный, так что хвост кажется тяжелым.

 

3) Третья разновидность среднего и большого роста, немного растянутая; спина прямая, уши немного вогнутая, с покатым крестцом (вислозадая?); хвост поставлен и держится ниже, чем у первой формы. Голова большая, лоб широкий и маловыпуклый; затылочный гребень выделяется резче; губы очень обвислые: уши длинные и не так широки, как у первой; глаза небольшие, впалые, с обвислыми веками и угрюмым взглядом. Шея с подгрудком. Рубашка темно-кофейная, кофейная или серо-крапчатая с желтыми подпалинами или же вся желтая (?). Встречалась главным образом в Виртемберге.

 

4) Четвертая разновидность среднего и большого роста, короче, выше на ногах, легче складом, с более длинною головою и более заостренною мордою, чем у третьей формы. Уши узкие, довольно короткие, тонки и заворачивающиеся назад (в трубку?). Большей частью одноцветного желтого окраса, также белая кофейными крапинами. Эта разновидность, не особенно элегантного вида, имеет сходство с браком Бурбоне и, вероятно, общее с ним происхождение.

Бекман предполагает, что первая форма произошла от скрещивания старинной испанской легавой с последней разновидностью, тогда как вторая приближается к типу позднейших французских браков, а третья имеет наибольшее сходство с испанской легавой.

 

Однако в 1870 году на большой международной выставке собак в Ганновере особая комиссия делегатов от различных германских охотничьих обществ нашла неудобным дробление немецких гладкошерстных на несколько пород или подпород и, чтобы ускорить реставрацию немецкой расы, решили принять типом северогерманскую форму, представителем которой являлся Гектор I лесничего Гессе.

 

Гектора и следует считать родоначальником современной немецкой гладкошерстной. Это был очень видный и рослый (67 с.) кобель тяжелого склада, кофейно-пегой масти, но с сероватым и желтовато-бурым оттенком на голове. У него были небольшие и впалые глаза, что придавало его наружности сонный вид. На самом же деле Гектор был очень свободен в движениях, что зависело от косого постанова плеч, короткости спины и сильного зада. Рисунок (рис. 121), сделанный с довольно неудачной фотографии, по мнению Бекмана, дает не совсем верное представление об этой замечательной и очень красивой собаке. Ее одобряли даже английские судьи и любители, вообще очень строгие ценители немецких легавых; они признавали Гектора идеалом испанского пойнтера, лишенного многих традиционных недостатков.

 

Таким образом, к концу семидесятых годов в Германии, как и у нас, началась пропаганда в пользу туземных собак, с тою разницею, что мы все еще не пришли ни к какому соглашению и никак не могли сговориться, какого типа следует держаться. Вследствие этого разногласия и пренебрежения, оказываемого легавым на наших выставках, начавшая было устанавливаться порода русских легавых, серо-крапчатая в подпалинах, происшедшая от смешения остатков прежних французских маркловок с пойнтерами, теперь почти утратилась в массе разнородных и нелепых помесей. Немецкие охотники были благоразумнее наших и, следуя сообща выработанному плану, настойчиво шли по намеченному пути. Правда, они не нуждались в собаке с быстрым поиском, между тем как для наших огромных и труднопроходимых болот, равно как и для обширных лесных угодий, сравнительно бедных дичью, была необходима быстрая, легкая и сильная собака.

 

Реставрация немецкой гладкошерстной шла сначала медленными шагами. Это объяснялось недостатком хороших производительниц, так что необходимость заставляла вязать отличных кобелей с суками неизвестного и довольно сомнительного происхождения. Некоторое влияние имело также противодействие любителей пойнтеров и их вымесков. Но уже в 1879 году сделалось известно, что в Тюрингене сохранились почти чистокровные немецкие легавые, существование которых до сих пор никем не подозревалось. Эти тюрингенские легаши, служившие предметом общего внимания на Мюнхенской выставке 1883 года, сильно подвинули дело. Образовалось много новых ферейнов для разведения немецких легавых, появились заводчики последних, и порода быстро распространяется и совершенствуется. В 1888 году почетный приз выдается Нимроду-Трефлих Симона (рис. 126), бесспорно превосходному и типичному кобелю. Этого типа и следовало бы держаться немецким охотникам, хотя он довольно резко отличается от старинных растянутых собак и Гектора I. Водан-Гектор Энглера (рис. 123), равно как МайнтранкГоппенраде Мелиха, победители на многих полевых испытаниях, очень вздернутые на ногах буро-крапчатые кобели с значительною примесью пойнтера и представляют из себя довольно неудачных вымесков.

 

Вообще, несмотря на все старания к единообразию, выяснилось, что современные немецкие легавые делятся на две довольно резко отличающиеся разновидности - с длинным корпусом и тяжелою головой и с коротким туловищем на высоких ногах. Первая подпоpода большей частью кофейного цвета или буро-крапчатая с большими кофейными отметинами; она более подходит к старонемецкой породе, и к ней относится, например, упомянутый Водан-Гектор. Шперлинг в своих рисунках (рис. 120) пропагандировал эту растянутую и легкую разновидность. Вторая подпорода большей частью серо-крапчатая (мраморная) или Делая с кофейными пятнами. Хотя немецкие писатели и заводчики отрицают позднейшую примесь английской крови к своим реставрированным легавым, но эта примесь особенно ясно сказывается в последней разновидности: голова, уши и общий склад заключают в себе уже много пойнтериного, и от этого собаки большей частью выигрывают. Особенно улучшилось в последнее время ухо, которое стало длиннее, уже в основании и не так плотно закрывает ушное отверстие. Некоторые легавые последних годов имеют даже чересчур длинные уши на хряще, вроде как у биглей - маленьких английских гончих, Таковы, например, Walde von Viersen и Flock von Hammuhle, изображенные в книге Бекмана.

 

Из многочисленных питомников гладкошерстных наибольшее значение имел, по-видимому, завод Мелиха близ Берлина (Hoppenrade), основанный в 1874 году и после смерти владельца приобретенный лейпцигским охотником Нейманом, заплатившим 4000 марок за 22 собаки, в том числе за одну суку (Лукку) 1200 марок. Из этого одного можно видеть, что немецкая легавая стоит очень высоко и мнении немецких охотников и что она вытесняет пойнтеров. Последние почти уже не имеют сбыта в Германии и на выставках 90-х годов имел и очень немногих, довольно жалких представителей, особенно с тех пор, как принц Сольмс распродал всех собак своего питомника, справедливо считавшегося лучшим на континенте. На выставке 1889 года количество немецких гладкошерстных доходило до 100, а на Берлинской выставке 1890 года достигало 134 экземпляров.

 

Выше было сказано, что в начале 80-х годов немецкие охотники решились перейти от кронных и нечистокровных пойнтеров и их вымесков к старинным немецким легавым и реставрировать эту почти исчезнувшую породу, как более соответствовавшую условиям немецкой охоты, так равно и характеру немецкого охотника. С этой целью была составлена комиссия делегатов от различных германских охотничьих обществ. Комиссия, однако, взглянула на дело слишком односторонне, и, будто бы с целью единства типа и облегчения задачи восстановления расы, она признала образцом Гектора (лесничего Гессе из Веймара), принадлежавшего к северогерманской разновидности. Выбор этот, по-видимому, зависел более от преобладания в комиссии северогерманских заводчиков и охотников, так как виртембергская разновидность серо-крапчатых легавых с кофейными пятнами и в подпалинах ни в каком случае не уступала северогерманской в чутье и полевых качествах, а по красоте значительно ее превосходила. Комиссия же, чтобы совершенно заградить серо-крапчатым в подпалинах доступ на выставки, постановила, что немецкая легавая не должна иметь подпалин на том основании, что последние доказывают подмесь гончей и бывают связаны с гончими наклонностями, которые вовсе нежелательны. По мнению одних, подпалины у виртембергской разновидности произошли от подмеси гасконской гончей; другие же полагают, что они переданы старинною немецкою ищейкою, что гораздо правдоподобнее.

 

Любители серо-крапчатых собак с подпалинами совершенно основательно возражали на это, что подпалины могут доказывать только весьма отдаленную подмесь гончей или ищейки, что такая подмесь существует во всех легавых, что в Англии существует особая порода черных с подпалинами сеттеров, что подпалины встречаются у английских сеттеров, а также у пойнтеров, например у знаменитого племенного кобеля Назо II Сольмса и некоторых его потомков, что известный Специаль Торп-Бартрама, победитель на английских выставках конца 70-х и начала 80-х годов, был даже серо-крапчатой масти в подпалинах, что вообще англичане мало придают значения масти у своих короткошерстных легавых и премируют как черных и черно-пегих пойнтеров (например, победителей на состязаниях Bomby Baby и Malt Сальтера), так и кофейных в подпалинах Whitehouse'а. Главными защитниками виртембергской разновидности явились известный заводчик пойнтеров и сеттеров принц Сольмс и не менее известный художник Шпехт, рисунки животных и собак которого значительно превосходят рисунки старика Бекмана и недавно умершего Шперлинга. Фельдманн II принца Сольмса послужил типом разновидности, и виртембергские охотники строго придерживались этого типа, тщательно избегая скрещивания.

В результате получилось нечто совершенно неожиданное и противоположное ожиданиям. Северогерманские охотники, постоянно улучшая своих легавых типа Гектора, или т. н. веймарского, в стремлении своем уничтожить многочисленные недостатки статей этого типа так часто прибегали к скрещиванию если не с чистокровными пойнтерами, то с многочисленными вымесками последних, что в какие-нибудь пятнадцать лет тип этот совершенно исчез, и короткошерстные немецкие легавые, записанные в немецкий студ-бук, представляют в настоящее время лопоухих, длинноухих, брылястых, толстохвостых и мясистых сырых пойнтеров. Они утратили главный свой признак растянутую колодку. Это постепенное превращение старонемецкого легаша в полупойнтера легко проследить по рисункам, приложенным к недавно вышедший первой части сочинения Бекмана о собаках. Таким образом, немцы в стремлении улучшить стати своей легавой и прибавить быстроты роковым образом пришли к той же англо-немецкой породе, от которой больше из патриотизма так страстно желали избавиться.

 

Между тем южногерманская раса, несмотря на то, что была изгнана с выставок, а может быть, именно по этой причине, продолжала вестись в чистоте и улучшалась охотниками сама в себе, т. е. подбором, и нашла себе поклонников даже вне Германии. Особенною славок пользуются серо-крапчатые в подпалинах у швейцарских охотников; в последнее же время их стали даже выписывать в Америку, как, например, кобеля Бруно, купленного (с сукой) Pickhardt'ом из Нью-Йорка за 520 марок.

 

Бруно представляет совершеннейший, быть может, даже несколько идеализированный тип немецкой легавой. В числе так называемых русских легавых найдутся собаки, довольно близко подходящие к Бруно. Вероятно, Грейнер, делавший рисунок Бруно с испорченной фотографии, немного прикрасил его. Бруно происходит от суки Флоры Шпехта и известного тоже трехцветного кобеля Пердрикса (Perdrix). Бруно огромного роста, даже неслыханного у нас, в 76 сантиметров, т. е. с лишком 17 вершков. После этого нечего удивляться тому, что он не только приносит в зубах русака или лису, но даже приволакивает убитого козла.

 

В последнее время большинство немецких охотников признает две породы короткошерстных - северогерманскую легавую и виртембергского брака. Первая, которая может быть названа немецким пойнтером, делится на две разновидности буро-крапчатую легавую (brauntiger), сравнительно легкого склада, и бурую, немного потяжелее, но очень мало отличающуюся от первой. Признаки обеих пород обстоятельно выработаны специальными клубами (Klub Kurzhaar и Wurtemberger Jagdhundlkub) и приведены во втором издании (1895 год) "Rassekennzeiher der Hunde". Приводим эти новейшие описания, значительно отличающиеся от прежнего, в сокращении, так как они страдают повторениями и мелочными, совершенно излишними подробностями. Следует также заметить, что на самом деле лишь немногие собаки близко подходят к описаниям и не имеют каких-либо очень важных недостатков, так что, как называют англичане, "знамя пунктов", или "штандарт", немецкой легавой, в сущности, еще недостижимый идеал.

 

Так как бурая разновидность очень мало отличается от бурокрапчатой, то мы опишем только последнюю, указав признаки первой.

 

Общий вид. Собаки среднего роста (60 - 66 сант., суки мельче), благородного (?) вида, пропорционально сложенные, с ладами, доказывающими выносливость, быстроту и силу. (Собака не должна быть высока или вздернута на ногах, и расстояние от локотков до земли должно равняться половине вышины в загривке...) Голова и шея в спокойном состоянии слегка приподняты. Хвост держит опущенным, а на поиске горизонтально, Взгляд умный, при обращении к ней - ласковый.

 

Голова сухая, без складок кожи, средней величины, не заостренная, но и не тяжелая. Череп достаточно широкий, имеет равномерно закругленную (?) выпуклость. Затылочный гребень мало развит. Переносица широкая, прямая, лучше выгнутая (горбоносость), чем вогнутая. Морда спереди затуплена. Губы не очень сильно развитые и обвислые, но образуют в углу рта значительную складку. Перелом не резкий, а постепенный, и надбровные дуги в профиль мало выдаются. Зубы крепкие и правильные.

 

Нос. Бурого цвета, чем больше, тем лучше; ноздри широкие, раскрытые. Раздвоенные носы не допускаются.

 

Глаза. Средней величины (овальной формы), живые и выразительные, с плотно прилагающими, т. е. неотвислыми, веками и не впалые. Лучший цвет карий, но светло-желтый (как у хищных птиц) глаз не считается порочным.

 

Уши. Средней длины, не пухлые и не тонкие, высоко приставленные всем основанием (без складки), гладко и плотно прилегающие к голове и тупозакругленные снизу. Ухо (ненатянутое) должно свободно достигать угла рта; но несколько укороченное, удлиненное или слегка свернутое в трубку ухо у правильно сложенной собаки не может считаться порочным.

 

Шея. Средней длины, очень мускулистая. Затылочная часть ее сухая, слегка выгнутая (выпуклая), постепенно расширяющаяся к плечам (у пойнтеров, наоборот, затылок узкий, т, к. они не приучаются к поноске). Кожа возможно более тугая, во всяком случае, без заметной складки.

 

Грудь и грудной ящик. Грудь лучше глубокая, чем широкая, так как ширина груди обусловливают укорачивание плеч и выворачивание локотков наружу. Рейры не так не плоские, как у борзой или сеттера, но и не бочонком, так как грудная клетка с круглыми ребрами не может сильно увеличиваться в объеме при дыхании. 3адние ребра хорошо спущены вниз, с обозначенными пахами, способствующими свободному галопу. Окружность груди за локотками должна быть несколько менее, чем окружность, на ладонь позади локотков, ради свободы движения плеч.

Спина крепкая, не длинная, т. е. нерастянутая и невогнутая. Крестец лишь слегка выпуклый, ибо сильная выпуклость (верх) обусловливает (?) медленный галоп, тогда как провислость спины соединяется с неверною, шаткою поскачкою. (По прежним правилам спина широкая и прямая, с возможно более широкой и короткой поясницей и сильно развитыми мускулами. Крестец короткий, слегка покатый.)

 

Передние конечности. Плечи совершенно свободные, не мясистые, но очень мускулистые, косые и длинные. Локотки правильные (т. е. не направленные наружу, тем более внутрь). Ноги с крепкими, но не грубыми костями и сильными мускулами, образуют с пястью не совсем прямую линию, ибо прямые бабки (как у лошадей) не имеют надлежащей гибкости - упругости - и при остановках на полном скаку вызывают растяжение связок и бывают причиной быстрого утомления или даже вывихов.

 

3адние конечности. Бедра очень мускулистые: голени не такие выгнутые (и длинные), как у борзой, так как это бывает и ущерб выносливости. Очень прямой постанов задних ног сильно уменьшает быстроту хода и обыкновенно соединяется с неправильною спиной. Выгиб голени должен быть такой же, как у тяжелого пойнтера. Пазанки с крепкими костями, почти перпендикулярны к земле.

 

Подошвы и пальцы. Имеют очень большое значение. Нечувствительность к неровностям почвы зависит не только от жесткости подошв, но и от совершенной сомкнутости пальцев. Предпочитается круглая, кошачья лапа, но на задних ногах лапы могут быть немного удлиненной формы, хотя и не вполне русачьими.

 

Шерсть и кожа. Кожа должна всюду плотно прилегать к телу, без складок. Шерсть короткая, хотя немного длиннее и вообще грубее, чем у пойнтера, плотная и густая, что необходимо для того, чтобы собака не боялась холодной воды и колючих кустарников; на нижней стороне хвоста не заметного подвеса (т.е. волосы здесь немного длиннее); на ушах шерсть мягче, короче и тоньше. Иногда, особенно в последнее время, у многих собак замечается на спине некоторая волнистость. Но это не порок, так как эта волнистость появляется у гладкошерстных легавых под старость, когда они долгое время жили на дворе и подвергались переменам погоды.

 

Хвост. Средней длины, высоко приставленный, толстый у основания и равномерно (?) утончающийся. В спокойном состоянии спущен вниз, на поиске держится горизонтально. Обыкновенно хвост укорачивается (у щенков в первые две недели их жизни) наполовину или ил две трети.

 

Костяк. Кости должны быть сильные, не толстые и не грубые, но плотные и крепкие. Грубые кости обыкновенно имеют рыхлую и пористую ткань.

 

Окрас. Всего желательнее буро-крапчатый; и чем менее кофейных отметин и чем они меньше, тем лучше. Основной цвет состоит из тесного соединения бурых и сероватых волосков, образующих крапины и черточки. Голова обыкновенно кофейная, но может быть и крапчатою. До сих пор, однако, буро-крапчатая масть не может считаться вполне установившееся, а потому кофейно-пегие и кофейные собаки не бракуются.

 

Прибылые пальцы. Как случайность бывают (по Дарвину) у всех пород собак; обрезываются (щипчиками) в ранней молодости.

 

Оценка отдельных частей

Симметрия, общий вид и очертания 10

Голова, уши, глаза и нос 15

Шея 5

Грудь 10

Спина 10

Передние конечности 10

Задние конечности 10

Подошвы и пальцы 5

Шерсть и кожа 10

Хвост 5

Окрас 10

100 балл.

 

В этом описании нельзя не обратить внимания на следующие мнения: 1) что длина передних ног от локотков должна равняться половине вышины от загривка; 2) что при бочковатых ребрах грудная клетка не может сильно расширяться; 3) что выгнутый крестец (верх) обусловливает более медленную скачку (?), а провислая спина - неверный галоп; 4) что передние ноги не должны быть совершенно прямы - в струне, так как они скорее разбиваются; наконец, 5) что слишком прямой постанов задних ног бывает соединен с неправильною спиною (натянутым крестцом).

 

Хотя бурая разновидность северогерманской легавой, или немецкого пойнтера, описана (в "Rassekennzeichen") не менее подробно, чем буро-крапчатая, и в других выражениях, но очень трудно найти между ними наглядные, бросающиеся в глаза отличия, кроме окраса и несколько более тяжелого сложения. Голова у грубого вариетета грубее, череп выпуклее, морда толще и брылястее. Нос более или менее темного цвета. Глаза цвета, соответственного окрасу, никогда не бывают желтыми. Уши площе, шире и плотнее прилегают, без складок. Подгрудка, или складок, на шее будто тоже не бывает (?). Окрас бурый или кофейный различных оттенков - от темно-бурого, даже черного, до светло-каштанового, также кофейно-пегий; бурый цвет двух различных оттенков не допускается, также красный, желтый, полосатый, волчий и чисто-белый окрасы.

 

Наилучшим и удобнейшим окрасом Бекман считает белый с бурыми (кофейными) пятнами, так как он всегда и во всякое время года хорошо заметен, и совершенно основательно восстает против распространенного (у немецких охотников) мнения, что птица и мелкий зверь боятся белых собак больше, чем темных. При коротком поиске цвет не имеет, однако, большого значения, а потому серо-крапчатая и кофейная масти также весьма уважаются немецким и охотниками, тем более что для лесничих и лесников весьма важно, чтобы собаку их не заметили издали порубщики и браконьеры. По нашему мнению, самая лучшая масть для легавых серо- или буро-крапчатая в кофейных отметинах: она не особенно бросается в глаза, и собаку нельзя принять даже издал и за зверя, как одноцветную бурую. Черные и черно-пегие легавые в Германии теперь совершенно перевелись, но и прежде не уважались, так как, судя по словам Персона (1724) и Циглера (1846), считались не чистопородными, равно как и желтые - половые, тоже имевши избыток крови мордашей.

 

Виртембергская легавая в последнее время, по-видимому, уже многими северогерманскими охотниками начинает признаваться за самую старинную и наиболее чистокровную породу. Она отличается главным образом более сильным и тяжелым сложением, огромным ростом, имеет еще более короткий и тихий поиск (рысью), почему пригоднее для гористой и пересеченной местности, где быстроты бесполезна, а требуется сила и выносливость. Весьма распространена в Швейцарии.

 

Общий вид сильной, рослой и красивой собаки. Кроме необыкновенно большого роста и оригинального окраса, отличается от собственно немецкой легавой меньшей растянутостью колодки, особым выражением глаз, узким и длинным черепом, более низко поставленным и слегка свернутым в трубку ухом, резко выраженным затылочным гребнем и правильным хвостом.

Голова. По отношению к туловищу тяжелая, очень типичная, с серьезным взглядом. Если смотреть сверху, она длинны и узки, а сбоку широка. Переносье с легкой горбинкой и желобом посредине, постепенно переходит в слегка выпуклый лоб; надбровные дуги резко выражены, лобная кость хорошо развитая. Губы довольно сильно развитые. 3убы очень крепкие и ровные.

Уши прикреплены не очень высоко, не особенно широки и длинны, прилегают к щекам, спереди слегка свернуты.

 

Глаза впалые, с острым выражением, светло- (?) или темножелтого цвета, часто с небольшою краснотою в углах (отвислыми веками).

 

Нос. Переносье широкое и длинное, с боков равномерно сжатое (т. с. не суживающееся у лба); но с очень широкий, тонкий и с широко раскрытыми ноздрями; цвета темно-красного или бурого.

Шея мускулистая, резко отделяющаяся от головы, с сильною выпуклостью у затылка; кожа на горле свободная, но большой складки не образует.

Задние конечности, лапы и спина у виртембергской легавой только заметно массивнее, тоще и крепче, чем у северогерманской.

 

Окрас т. наз. фореле-тигровый, т. е. буро-крапчатый с желтыми подпалинами на бровях, щеках, губах, передней части груди, внутренней стороне пясти, на лапах и под хвостом. На голубовато-сером основном цвете волос с белыми кончиками темношоколадные или ржаво-бурые лапы и крапины; изредка основной цвет белый: бывают буро-крапчатые с едва заметными подпалинами или желто-крапчатые на сероватом фоне с желтым и пятнами и крапинами, а изредка одноцветные бурые или желтые собаки.

 

Немецкая гладкошерстная легавая имеет очень хорошее, большей частью нижнее, чутье; имеет всегда накоротке, трусцою, рысью или легким галопом, а потому хороша только для лесной охоты; в поле и болоте она далеко уступает английским собакам, чего не отрицает большинство немецких охотников. Умственно и физически развивается она довольно туго, а потому большей частью дрессируется и натаскивается по второму году. Усваивает она уроки не скоро и не сразу, но зато надолго; она довольно понятлива и чрезвычайно послушна, вероятно, послушнее всех других охотничьих собак, и эти послушание и благонравие - причины высокого мнения немцев о ее умственных способностях, которые весьма заурядны. Немецкие легавые, вероятно, самые сильные собаки изо всех современных подружейных, не исключая ретриверов, так как свободно приносят в зубах русака, даже лисицу. Они обладают крепким здоровьем и не особенно чувствительны к холоду. Однако при всех своих неоспоримых достоинствах они представляют для русских охотников гораздо менее интереса, чем щетинистошерстные легавые, которые были бы у нас далеко не лишними и могли бы отчасти заменить исчезнувших брусбартов.

 

В России немецкие легавые никогда не пользовались такою популярностью и не были гак распространены, как прежде французские, а теперь английские. Вероятно, они попали к нам около середины XVIII века, после Семилетней войны, отчасти через Курляндию и Польшу. О них упоминается в первый раз в "Совершенном егере" (1779), где они названы просто большими легавыми собаками: "...они бывают станом длинны, толстоноги, головасты, чутье, или нос, у них толстое и уши длинные, шерстью обыкновенно белые, багряно- и черно-пегие или в крапинах. Они к учению очень понятны и способны для искания, но несколько ленивы и истомчивы".

 

В "Книге для охотников" Левшин говорит почти то же, называя их, однако, немецкими: "Немецкие бывают видные и рослые собаки, имеют доброе чутье, но ленивы, толстоноги, истомчивы и тяжелы". Позднейшие составители охотничьих книжонок в первой половине этого столетия повторяют слова "Совершенного егеря" или "Книги для охотников". Только в "Егерских записках" Патфдандера (1853) и "Справочной егерской книге" (1856) говорится, что "немецкие собаки, у коих уши необыкновенно (?) длинны, станом длинны, тонктоноги и в жару скоро утомляются, но чутье имеют отличное и стойку крепкую".

 

Обстоятельное описание немецких легавых дает только в конце семидесятых годов П. А. Квасников ( Природа и охота , 1878, январь). По его словам, немецкая легавая старинных русских охотников была большого роста, голова большая и мясистая, морда короткая и тупая, губы отвислые и слюнявые, глаза красные с отвислыми нижними веками, подбородок отвислый, уши висячие и очень (?) длинные, ноги толстые и мясистые, хвост правильный и большей частью отрезался. Немецкие легавые искали почти шагом, потому что были очень мясисты, чутье имели верхнее (?) и дальнее, стояли очень крепко, птицу подавали превосходно, были очень послушны, но скоро утомлялись и в жаркие дни вовсе не могли работать. Шерсть имели короткую и большей частью встречались крапчатые, в кофейных отметинах". Описание это близко подходит к старонемецкой легавой, но, по-видимому, собаки имел и большую примесь крови мордашек.

 

К немецким же собакам следует причислить и так называемых пушкинских легавых, которые представляли, так сказать, более усовершенствованную русскую породу, хотя С. В. Пенский и считает ее тождественной с старонемецкой. По Квасникову, эта легавая была "большого роста, широкая и длинная, не очень мясистая, голова тяжелая, лоб круглый, глаз большой с отвалом (с отвислыми веками), рыло не длинное и тупое, губы и подбородок очень отвислые, уши поставлены низко, очень длинны и очень мягки, высокие, толстые, хвост тонкий и правильный, шерсть короткая, цветом белая или светло-крапчатая, иногда с кофейными отметинами". Пушкинскими они назывались потому, что были отведены Пушкиным (?) около 20-х годов, как предполагает Квасников, от соединения немецких с французскими пегими. Примесь французских сказывается в крутом лбе, большом глазе, низком постанове и длине ушей. "Искали эти собаки довольно проворно, чистым верхом, были послушны и неутомимы (?), по птице прихватывали очень далеко, авансировали нарядно, стояли крепко и птицу подавали превосходно, но долго не принимались за дело". Пушкинские легавые были у нас довольно распространены, особенно в провинции, но в 50-х годах совершенно перевелись. Позднее, до семидесятых годов, в Москве под этим названием известна была помесь пушкинских с меделянками, называвшаяся также карабановскими. Это отродье было гораздо мясистее настоящих пушкинских и не имело чутья. Так называемые офицерские легавые, названные так потому, что встречались преимущественно у военных, вряд ли представляли самостоятельную породу с одинаковыми признаками, а представляли вымесков различных рослых и сильных легавых и гончих.

 

В настоящее время немецкие легавые очень редко показываются на русских выставках, хотя они довольно часто встречаются у немцев-охотников, особенно петербургских. Но эти собаки уже не старонемецкой породы, а новой и преимущественно одноцветно-бурой тяжелой разновидности. У фабриканта Э. Ф. Рингеля близ Москвы велись очень хорошие собаки старинной расы, выписанные им из Германии в конце 70-х годов. Они были очень типичны, особенно кобель - белый с немногочисленными кофейными отметинами, очень похожий на рис. 119.